Старание к старению. Некоторые экологии старения для тех, кто боится не как все - Ю Же

Комплекс стареющих Короля и Королевы – страх неопределённости старости, потери контроля.

Личное. Я не даю задания своей 20тилетней дочери, я прошу её. Собственно прошу то я почти всегда. Но ожидания… Теперь я не обеспечиваю её, не кормлю в прямом смысле, она от меня почти не зависит. Всех аргументов в мою пользу – прошлые заслуги и тёплые чувства. И вот теперь мои просьбы после всех её дел, дел её парня, в одном ряду с делами других родственников, бывшего моего мужа, как это не обидно и даже его матушки. К этому надо привыкнуть, с этим надо смириться, т.е мирно принять. Ни к чему требовать уважения, т.е. пытаться придать себе больше важности. Скорее всего не получится, если не грубый шантаж. А зачем? Ведь если честно – мои дела не такие уж архисрочные, просто чувствую себя непривычно и некомфортно.

Сейчас скажу крамольную вещь. Взрослым людям родители не нужны. Приятно, когда они где-то есть, приятно, если они хранят твои детские воспоминания, если иногда готовы пожалеть и выслушать, если где-то молятся о тебе… Старики нужны внукам, а не взрослым детям. Но нужность – не самая главная вещь!

В одной из Упанишад сказано: «Ты не потому любишь своего сына, что ты его желаешь, но ты любишь своего сына потому, что ты желаешь найти твою собственную душу».

(Рабиндранат Тагор).

Кстати, наоборот тоже верно.

Что нужно Отцу?

Тема отношений взрослых детей и родителей бесконечна. В процессе работы над книгой возник и такой вот её вариант.

Ирина Забуслаева: «А что нужно Отцу?»

В ночь на Рождество приходят разные мысли, вопросы, и вот один из них:

А что нужно Отцу? Какому Отцу, тому, в ком нуждаются многие люди? Умному, знающему, великодушному, понимающему, который знает ответы на многие вопросы, доброму, жёсткому, решительному, слабому, герою, мастеру, верховному, простому, поэту, писателю, рабочему, политику, другу, президенту, соседу, попутчику, неизвестному мужчине – что нужно ему самому?

Скажет ли Он о своих истинных желаниях, потребностях, чтобы другие попытались понять и услышать его?

Скажет ли о них честно и открыто, чтобы быть услышанным о своих собственных душевных переживаниях, скрытых под маской Персоны, в разных её выражениях, востребованных обществом или отвергнутых им же?

Тень Отца, предшествующая и присутствующая, проявленная и скрытая на протяжении многих лет, столетий и веков…

Тень Отца настоящего, который рядом и далеко, в дороге и дома, какая она?

Молчаливая и ожесточенная, безысходная и робкая, в страхе и бесстрашии?

…

Что нужно было Отцу, что нужно Отцу, что нужно, чтобы стать Отцом?»

Зацепил этот вопрос.

У каждого, думаю, свое. А что у меня?

Тревога, раздражение, следом тепло от понимания, что он есть ещё здесь, могу позвонить, спросить, послушать ворчание.

Позвонила. Спросила. Ответил:

«– Что мне нужно от тебя? Чтоб ты приезжала почаще, Но! Не без предупреждения.

– А за сколько?

– За неделю».

Т.о. и частота обозначена.

Как это в общем точно – поводок и жёсткая сцепка.

Ещё из его перлов: «приезжай с детьми, но не больше2-х».

Между его раскрытыми объятиями и мной всегда какое-то требование или просто «но».

И он обычно недоволен. Зятем, моим образованием, и вторым, и третьим, и внуками, и книгами. То есть он «рад» и «поздравляет», а потом сразу «но» (кем теперь будешь? И что этим сможешь заработать? А если никто не издаст?…)

В конце концов, может, это и есть главная функция отцовства: ему что-то нужно…

Мать помогает тебе прийти в мир и выжить в нём, отец требует эволюции. Он может быть примером, который надо догнать и перегнать, может быть «диванной подушкой» или пьяницей, которого надо презреть и превзойти так чтобы забывать, но именно он теребит нас, заставляя двигаться, иногда метаться. Он задаёт вопрос «кто ты?».

Наверное, потому что он не смог и не сможет ответить на него сам. Никогда до конца. Даже если он кругом успешен и многого достиг, вопрос остаётся и достаётся детям.

По-моему, основное бремя отцовства в умении задавать этот вопрос. В первую очередь самому себе и отвечать на него эволюционируя, тогда детям достаётся не только неотвеченная часть, но и пример старания и работы над ответами. В печальном варианте детям, особенно сыновьям этот вопрос достаётся не заданным, а потому мучительным болезненным требованием… чего-то. Наверное, про это сказано «пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что».

А ещё мой давний клиент вспоминается. У него был немой отец. Немой – не мой – символично правда и двузначно. Мы с ним сочиняли притчу о парне, который приходил к отцу по мере роста с разными достижениями и отец говорил: «ну, ты сделал…, а сможешь…» Сын научился грамоте и силе, окончил университет, сделал дело и т. п. А отцу всё чего-то ещё было нужно.

«Давайте представим, что Отец спросил Сына: что ты хочешь от меня услышать»?

«Так не бывает» – сказал 30-летний мужчина.

Потом подумал и сказал: «может отец умер и он пришёл на его могилу…. И сказал: ты мне много важного дал отец, но одного я очень хотел и не дождался, чтоб ты сказал…» – и он заплакал. А у меня вырвалось непроизвольно: «Молодец, сынок». И мы плакали вместе…

Итак, моя фантазия-теория: отец – носитель эволюционного вопроса. А эволюционный вопрос, он по определению не имеет ответа. Весь смысл в вопросе, ожидании, поиске. Отец настолько хорош, насколько в состоянии выдерживать муку этого вопроса, работать над ответом сам и передавать его открытым сыну, анимусу дочери. Устав от трудности этой миссии отец часто находит «ответ»: надо быть врачом, строителем или вором, политиком или честным человеком… И пытается навязать его детям, доказать таким образом себе, что «ответ верный».

Другой печальный вариант – попытка убедить себя, что никакого вопроса вообще нет, эдакий атеизм, быть немым и глухим…

Возможно, страх Лая вызван сообщением, приходящим с новорожденным сыном: ты не знаешь ответ, а уже пора отвечать.

Недавно помогала сыну писать сочинение и перечитала Тургеневских «Отцов и детей». А хорошо ведь написано! Жаль, что никак не уберут из школьной программы. Отец-Кирсанов невероятно симпатичен тем, что откровенно не знает ответа на вопрос «как правильно жить» и в отличие от остальных персонажей готов разделять поиски с другими.

Низкоразвитые в психологическом смысле страны избирают властителей диктаторов, которые «знают что делать» или помогают вообще забывать о смыслах существования. Дети их изнывают в муках «отсутствия» как вопроса так и ответов, и постоянном поиске замещающих объектов внимания.

Из немногих выживших Отцов-Богов массово избираются и насаждаются опять же те религии, где думать не надо, развиваться то же. Бог якобы знает ответ, а точнее сам им является (или его нет). Только раввины любят вопросы, но не особо народ в иудаизм идёт.

При этом всё больше думающего населения планеты избирает буддизм, и многие из них даже начинают понимать, что суть не в следовании или вере, а в личной эволюции, поиске. Пожалуй, улыбка Будды – самый близкий к «верному» ответ на вопрос «а что нужно?»

Сэр Кен Робинсон – специалист в области инноваций, креативности и человеческих ресурсов, консультант правительств и ведущих мировых культурных мероприятий рассказывает:

Несколько лет назад мы с моей женой Терри были на замечательном мероприятии под названием Ванкуверский саммит мира. На нем присутствовало около трёх тысяч людей, и он был организован центром Далай-Ламы в Ванкувере…

Далай-Лама сказал много замечательных вещей. Например, кто-то задал ему вопрос: «Применительно к вам употреблялось слово „святость“, что вы об этом думаете?» Он задумался и думал целую минуту. Затем он наклонился вперёд, и мысленно мы все, 2 тысячи человек, тоже подались вперёд, думая: «Сейчас будет что-нибудь невероятное. Это же Далай-Лама. Вопрос прозвучал, он долго молчал, сейчас мы услышим сенсацию». И тут он ответил: «Я не знаю». Мы были ошеломлены. Что значит ты «не знаешь»? Ты – Далай-Лама. Это мы не знаем. А ты должен знать. Красота этого момента, однако, заключалась в том, что это был миг допущения – для всей аудитории. Потому что смысл сказанного, который он расшифровал чуть позже, заключался в том, что он не знает, потому что он не думал об этом прежде. Понимаете, он думал о многом, но не об этом… И мне кажется, что это просто замечательно – этот ответ «я не знаю». …Так что мне кажется очень важным осознание того факта, что мы должны быть осведомлены о пределах собственных знаний, понимать, что чего-то мы не знаем, и признавать это во всеуслышание, не чувствуя стыда за свое неведение.